Кажется, я подобрал для себя обезболивание — жизнь больше не кажется сущим адом. К сожалению, схема содержит так много компонентов, что в скорости я смогу сполна насладиться целым веером побочных эффектов.
Но зато я хотя бы могу двигаться.
Боль свирепствует, выдавливая из меня слезы при каждом шаге. Я настолько плотно сжимаю челюсти, чтобы не вскрикивать и не кусать себя, что крошатся пломбы и ломаются зубы. Вериги голеностопного ортеза, призванные облегчить мои страдания, кажется, лишь больше истязают мою изможденную плоть. Ощущение такое, будто бы я провалился в ад еще при жизни.
Я плююсь своей болью в окружающих, невовремя подвернувшихся под руку. Я бессильно кусаю подушку, когда плеваться не в кого.
Но иногда килограммы болеутоляющих таблеток все-таки вызволяют меня ненадолго из этого кошмара, и в моей голове в ожесточенную битву вступают люди, который я совсем не звал: одни приказывают идти работать, другие — подумать о себе, третьи нашептывают, что скоро наступит расплата за обезболивание, и мой желудок превратится в кровоточащее решето. И нет никого, кто просто успокоил бы взбудораженный мозг, и сказал, что все будет хорошо.
Как же я устал, о Небо, как же я устал!
Я отвратительно праздно провожу эти выходные. Родившись сегодня к полудню, эта мысль заняла весь объем черепной коробки и окончательно похоронила какие-либо шансы воспрять духом.
Осторожно, двери закрываются. Станцию Радость поезд проследует без остановки, следующая станция — Депрессия.
Все сегодня требует каких-то титанических усилий. Буквы в моих робких попытках составлять слова, разбегаются, как тараканы на кухне коммунальной квартиры, а мутанты, которых все же удалось нарожать, никак не хотят садиться друг с другом рядом на строку.
Это ад, это непрекращающаяся пытка, каждый шаг — как удар молнии, пронзающей все тело, мир будто составлен из острейших гвоздей, и каждый торчит в мою сторону.
Как больно!
Ну вот и все, эстафетная палочка семейных отношений окончательно перешла в руки моего дорогого брата. Пока в оклееном советскими обоями в цветочек зале торжественных регистраций, под торжественно жующий пленку с маршем Мендельсона видавший виды магнитофон торжественно клялись друг другу в вечной любви и верности смущенные брачующиеся, я в соседней комнате с оглушительным треском рубил останки бригантины моего супружества, царапая одноразовой шариковой ручкой тонкую бумагу бланка заявления о расторжении брака.
Позже, за столом, я в сумбурном тосте пожелаю ребятам больше говорить, слушать, а главное — слышать друг друга, и сяду, не смея посягнуть на их право ошибаться и учиться на собственных ошибках. А про себя еще долго буду повторять: «Только бы у них все получилось лучше, чем у меня»
Великая несправедливость жизни состоит в том, что любая радость на следующее утро приносит боль. Вот и мышечная радость туда же: ковыляю сегодня как беременная корова.
Как же хочется в отпуск! Чтобы не надо было по утрам никуда торопиться, по вечерам думать о работе, а можно было бы просто посвятить все свободное время себе, любимому.
