В эти выходные я получил сублетальную дозу волейбола и сделал 15023 щелчка затвором фотокамеры.
А завтра… завтра в суде разорвутся узы, которыми мы с Ниномой сочлись 7.07.07 (правда, дату мы специально не подбирали) и закончится повесть о последних шести годах моей жизни.
Вот и все. Рис уходит из плова.
Иногда друзья и знакомые интересуются, употребляю ли я ЛСД. Обычно я шучу в ответ: «А что, неужели так заметно?» — и мы вместе задорно смеемся.
Видите ли, чтобы открыть для себя космос, совсем необязательно садиться в ракету или есть кислоту. Космос — он есть внутри каждого из нас, у каждого — свой, но всегда огромный и безграничный. И, конечно же, очень темный — ведь из-за страха перед самими собой мы тщательно закрываем туда все двери, заколачиваем окна и трясемся в ужасе перед тем, что темнота внутреннего мира просочится через щели, и поглотит мир внешний. Но нет, все работает совсем не так: это внешний мир лезет внутрь.
А страшно в темноте от того, что мы не хотим зажечь внутри яркий прожектор и осветить сразу все свое «я». Вместо этого мы воровато крадемся с полуслепым фонариком, выхватывая неясные очертания непонятных деталей и пугаясь их смутных теней.
Включите свет в своем внутреннем космосе, и вы увидите, как он прекрасен. С днем космонавтики, космонавтики!
Интересно, знай мои пациенты, какую шизофрению я вам тут рисую, стали бы они по-прежнему охотно ложиться на мой операционный стол?
Ой, сомневаюсь я.
Как много в мире стоящих новостей. Как мало о них сообщают СМИ, предпочитая чернуху, расчлененку, секс и жареные факты, перемежающиеся рекламой второсортного дерьмеца. А в остальное время — одноклеточный юмор и советы для инфузории-туфельки. Выключите телевизор.
— Мадмуазель, разрешите, я положу рядом с вами свое боа?
— Хм… Ну положите…
— БОААауээ
Что-то сильно тошнит от всего этого города.
It’s sad, so sad. It’s a sad-sad situation,
And it’s getting more and more absurd.
It’s sad, so sad — why can’t we talk it over?
«Sorry» seems to be the hardest word…
Прошлая ночь была замечательной. Я активно вспоминал свою первокурсную молодость.
А заодно я сорвал голос, подпевая незнакомцам в караоке без микрофона, и понял, зачем воздерживался от алкоголя все эти последние месяцы. Потом были несколько часов тягостного забытья, которое сном можно назвать лишь по недоразумению — и вот он я, с глобусообразной головой и кошачей ночлежкой в ротовой полости, лежу в постели и с трудом удерживаю мир от опрокидывания, упираясь в него правой ногой.
Пока, вроде бы, удается. А как проходят ваши выходные?
Я — отражение окружающей действительности, данной мне в ощущениях. Хреновое из меня зеркало, что уж греха таить.
А как было бы здорово, если бы не это постоянное разрывающее душу ощущение внутреннего противоречия, нарушенного баланса и дисгармонии. Всю жизнь стремление к полноте, завершенности и целостности парадоксальным образом то и дело пробивает бреши в тех местах моей личности, которые выглядят самыми солидными и устойчивыми, кажутся способными пережить самые страшные потрясения и жизненные катаклизмы.
А вот нежные, тонкие мембраны моих самых чувствительных точек отчего-то не рвутся. И, нащупав больное место однажды, окружение без устали больно клюет меня туда, и самое обидное — жить без этого я уже не могу, поэтому, когда внешний мир теряет ко мне интерес, к разрушениям приступают мои собственные внутренние демоны.
По-другому уже и не получается. Но как хотелось бы!
Кто-то хотел бы навсегда остаться в мире своих грез и фантазий. Мне же постоянно хочется ущипнуть себя побольнее, чтоб, наконец, проснуться. Как выжить среди всей этой смертельной любви?
