Что, в общем-то, и требовалось доказать: мой разум сидя на удаленке разленился, глаз замылился, утыкаясь все время в одни и те же стены да постылый однообразный зимний пейзаж за окном, а ноги утомились без дела валяться. Стоило вытащить себя из привычной конуры, как тут же в мозг хлынула цунами свежих мыслей и наблюдений. Здорово!

Дела звали меня сегодня в город сложным маршрутом. Предстояло посетить пару мест на востоке, потом переместиться в центр и оттуда уже, заглянув ненадолго на работу, вернуться домой. Движение, люди, жизнь — и самый разный транспорт, чтобы по пути из окошка можно было со всех ракурсов разглядеть, как Москва продолжает хорошеть при Сергей Семеныче.

Не берусь судить, то ли мой маршрут так причудливо совпал, или это по всему городу теперь так, но почти на всем своем пути я встречал тут и там совершенно циклопических масштабов стройки. Строили дома, целые районы, мосты, путепроводы, дороги и магистрали. Теперь во мне поселилась уверенность, что совсем скоро, подлетая ко Внуково, из иллюминатора любопытные пассажиры будут видеть не город, а огромную тарелку с макаронами: все эти многоэтажные развязки, спагеттины которых растягиваются от пересечений на многие километры по эстакадам, причудливо подныривая друг под друга и опутывая дома, как мне представлялось с уровня земли, именно так и должны будут в итоге смотреться.

М — Москва. М — мегаполис. Огромный город, живой организм невероятного размера, и каждый из нас в нем маленькая клеточка, со своими маленькими, но очень важными личными делами, по которым мы снуем туда-сюда в бесчисленных автобусах, троллейбусах (R.I.P. 15.11.1933 — 25.08.2020) электробусах, ради которых даже порой телепортируемся кротовыми норами метро в самые неожиданные точки города, а по вечерам, особенно в пятницу дружно застреваем в тромбах московских пробок, чтобы немного от этого упорядоченного беспорядка отдохнуть в гулкой тишине городских спальных окраин.

До чего же мне на самом деле этого не хватало! Глоток свежего воздуха и масса позитивных впечатлений. Но хорошего понемногу: завтра поработаю из дома. Коронавирус пока еще среди нас, так что мою удаленку никто не отменял.

В угаре благоустройства городские власти в этом году затеяли реконструкции и реновации во многих точках Москвы. Эффект вмешательства чаще был приятным, нежели расстраивал, и москвичи приняли изменения преимущественно благосклонно.

Под обновление попал не только центр города, но и, что приятно, самые окраины. Не стало исключением и Бутово, где этим летом разбили еще один парк и привели в порядок берега Бутовского пруда.

Заодно взялись почистить и сам пруд. Технология незамысловатая: воду спускают, берега и дно очищают от ила и накопившегося мусора, после чего пруд заново наполняется. И если с первыми двумя пунктами проблем не возникло, то с наполнением получилась заминка. Московское лето в этом году выдалось теплым и сухим, дождей за весь сезон можно было сосчитать по пальцам, и обмелевший пруд два месяца пребывал в таком малопрезентабельном виде, принимая в свои неглубокие мутные воды жаждущих прохлады граждан в особо жаркие выходные.

Выглядели народные купания так, словно голая пьяная армия бродом форсировала переправу. Визг, брызги. Воды по колено и немного выше. Люди, будто выброшенные на мелководье киты, барахтались в грязи, лежа на спине в десятках метров берега, прилежно симулируя удовольствие от купания.

Шли дни, недели, наступила осень, а уровень пруда все не поднимался. По-видимому, устав ждать милости от природы, городские службы принялись наполнять чашу пруда самостоятельно. Со всех сторон от ближайших домов и канализационных люков поползли к пруду змеи пожарных рукавов, туго наполненные водопроводной водой, которую они изрыгали в обмелевшую чашу пруда.

В течение нескольких суток водное зеркало выросло во много раз, пруд почти вступил в отведенные ему планом реконструкции границы, и почти сразу же на берегах его появились они — люди с удочками. С утра до вечера, со всех сторон пруда, на мостке через протоку, в дальней тихой заводи и на пристани — везде забрасывали они свою снасть, но ни разу я не видел добычи.

Что, на мой дилетантский взгляд, вообще-то неудивительно. Откуда взяться рыбе в плотно хлорированной московской водопроводной воде?

Приключилась тут со мной давеча история.

Был теплый осенний день, редкие облака на вечереющем небе почти не закрывали солнце, оно щедро делилось последним теплом перед долгими зимними холодами, а я гулял по центру Москвы, наслаждаясь тем, как с каждым днем она хорошеет и улучшается. И все было замечательно, пока в самом низу моего организма не проснулась малая нужда.

Она быстро росла, росла и вскоре превратилась в суровый императив, заставив меня судорожно искать место, куда бы излиться. Надо сказать, что в благоустроительном экстазе из центра города начисто ликвидировали легендарные одноместные газовые камеры лазоревого цвета, которые раньше в изобилии были расставлены на каждом углу, приглашая любого страждущего облегчиться (естественно, не забыв перед этим поглубже вдохнуть и задержать дыхание — правила техники безопасности писаны кровью!).

Так вот, эти синие кабинки уединения пропали с московских улиц, и только в единичных местах им на смену пришли сантехнические дворцы — и, как назло, в районе моей дислокации ни одного такого сооружения не наблюдалось. Все усугублялось моим пролетарским воспитанием, запрещавшим мне просочиться в одно из многих кафепод любым предлогом и отправить свои физиологические потребности там.

Ситуация быстро превращалась из просто неудобной в катастрофическую. И я уже начал слышать треск рвущейся стенки мочевого пузыря, тесно прижавшего изнутри мои органы, когда, как два чертика из табакерки, на меня выпрыгнули из переулка парень и девушка (хорошо еще, что мозг был слишком занят поисками сортира, чтобы испугаться, а то никакого туалета бы и не потребовалось)

— Молодой человек! Только сегодня! Только сейчас! Только для вас! Только в нашем французском институте красоты волос! Бесплатно! Только сейчас! Диагностика! Пройдите! Бесплатно!

— Неужели у вас нет проблем с волосами и кожей головы?

Девушка была из числа тех, кто хронически вызывает у меня недоверие (несколько дней назад я писал об этих людях — толстые диетологи, компьютерные мастера, релкамирующиеся в рукописных объявлениях и проч.) Французский институт красоты волос мне пыталась продать молодая леди с жиденькой выжженной многократными перекрашиваниями мочалкой на голове.

Проблем с волосами и кожей головы у меня, по счастью, действительно не было, зато были другие проблемы — вы о них уже в курсе.

— Миленкие, — говорю, — я пройду в вашем институте диагностику чего угодно, если там есть туалет. Очень хочется писать, прямо сил нет никаких!

Рекламная мафия, взяв с меня честное слово непременно продиагностировать нерешенные проблемы моей шевелюры, сжалилась и провела меня в закрома института, где и обнаружилась заветная уборная.

Вновь обретя внутреннюю гармонию, я пришел в чрезвычайно доброжелательное настроение, повеселел и даже мой азарт охотника за нелепостями проснулся, разогрев интерес к предстоящей процедуре диагностики.

Но перед пиром духа требовалось еще заполнить анкету, где французский институт красоты интересовался моими русскими контактными данными. Их у меня собирала все та же девочка-рекламщица, что зацепила меня на улице и спасла своею добротой от разрыва мочевого пузыря несколькими минутами ранее, поэтому я даже чувствовал себя немного обязанным.

— Да, но зачем?

— Наш институт красоты — международный, с филиалами в Цюрихе и в Париже, ваши данные введут в единую базу, и когда вы окажетесь там, вы сможете пройти бесплатную диагностику волос и там тоже! — девушка прямо светилась. Еще бы, ведь она сама, с ее слов проходила эту диагностику аж пять раз, и теперь моет голову не через день, как прежде, а всего два раза в неделю! (только непонятно, это она так хвалилась экономией на шампунях или это диагностика оказалась такой целебной процедурой)

Она с таким энтузиазмом рассказывала о заморских филиалах, что я живо представлял себе картину: вот оказался я в Цюрихе, огромном, холодном, загнивающем и негостеприимном — ни одной родной души вокруг! Куда пойти, куда податься? И только двери цюрихского филиала института красоты дружелюбно распахнуты, теплый, почти домашний свет льется навстречу мне и манит, манит меня, и греет своей добротой. И бесплатная диагностика!

В обозримом будущем никаких цюрихов я не планировал, парижи тоже не шлют приглашений, поэтому я смалодушничал и фамилию девушке назвал выдуманную. И телефон, на всякий случай, тоже — мало ли чего от этих врачевателей волосистой части головы можно ждать!

Прошло еще совсем немного времени, и меня пригласили за дверь молочно-белого стекла, где другая девушка, одетая для убедительности в белый халат, изображала врача. Раздеваться не просили (да и негде было, положа руку на сердце), поэтому пациента я стал изображать прямо в чем был.

— Как вы ухаживаете за волосами? — Эм… ну, я их мою… — И все? — Ну почему же, еще сушу… — Ага! Феном? — Да нет, полотенцем вытираю… Еще расчесываю иногда.

Доктор смотрела на меня своими красивыми серо-голубыми глазами и едва заметно покачивала головой. Для компьютерной программы, которая должна была вынести моим волосам вердикт, такие ответы явно не годились.

— Так-так… А чем вы моете свои волосы? — Водой — Как, и все?! — Нет, специальным средством для ленивых мужчин, три в одном — Ха-ха, вы действительно верите рекламе и считаете, что шампунь и бальзам можно совместить в одном флаконе?

Я колебался. Сообщить ли, что в моем случае «3-в-1» это не шампунь-бальзам-кондиционер, а шампунь-гель для душа-средство для бритья или утонченные французские стены института красоты не выдержат такого святотатства и схлопнутся, похоронив нас всех в своих руинах? Но, диагностика — это серьезно, поэтому я, очертя голову, выложил все как на духу.

Стены здания устояли, но вот в мировоззрении доктора наступил сокрушительный коллапс. Она отшатнулась от меня, как от прокаженного, несколько секунд молчала, громко хлопая своими огромными серо-голубыми глазами, потом икнула и закашлялась. Чтобы немного успокоить разволновавшегося эскулапа, пришлось сделать скорбное лицо и в свое оправдание сказать, что хотя бы я этим три-в-одномом не бреюсь.

Неловкость длилась не слишком долго: за дверью росла очередь из любителей халявной диагностики здоровья волос. Стряхнув оцепенение, носительница белого халата попросила у меня обещание больше никогда и никому не рассказывать, как я мучаю свою шевелюру. Что ж, как видите, долго сдерживать данное обещание не получилось.

В программе, написанной утонченными напомаженными французами, варианта ухода за головой при помощи адских мужланских растворов также было не предусмотрено, и это поле тоже пришлось оставить пустым. Лысых и лысеющих родственников ни первого, ни второго порядка мне вспомнить тоже не удалось — прочерк. Да эта анкета решительно не была рассчитана на пациентов вроде меня! Единственным пункт, который удалось со скрипом впихнуть в мои рамки, оказался стресс, который я вроде как испытываю (но, в общем-то, кто же его не испытывает?)

Ухватившись за этот стресс, как утопающий за соломинку, одной рукой, другою доктор взяла со стола продолговатый предмет на проводочке, оказавшийся миникамерой. Этой камерой она стала возить по моей голове, и на экране компьютера стали появляться похожие на инопланетные пейзажи макрофотографии наружной поверхности моего черепа.

— Да… волосы у вас густые и толстые, — доктор, казалось, была сильно разочарована тем, что у меня все хорошо, — и перхоти нет… Хотя нет же, вот, смотрите! — она оживилась только когда нашла своей камерой небольшой кусочек мертвой кожи у меня на голове.

И вот, когда наша встреча подошла к логическому завершению, и я уже напрягая внутренне, готовый, что сейчас мне пропишут многодневный курс лечения обнаруженной перхотиночки за много рублей, ничего не произошло. Все же солидная международная сеть клиник здоровья кожи головы, аж в самом Цюрихе филиал, не гербалайф! И пописать пустили, и голову посмотрели. И даже напоследок рекомендовали мне купить какой-нибудь другой, настоящий шампунь.

Вот только как определить, какой шампунь настоящий, мне почему-то говорить не стали.

Хотя прошло уже несколько лет, как закончилась моя учеба, я безошибочно определяю начало учебного года. И дело вовсе не в каком-то сверхъестественном внутреннем чутье: просто в метро после первого сентября становится не продохнуть.

Ах, как хорошо было летом: выйдешь из дома, прогуляешься неспешно по залитой утренним солнцем улице, сядешь в вагон метро — сядешь, в прямом смысле этого слова — и поедешь на работу, разжигая понемногу внутри себя дремлющее рабочее настроение. И, когда пересечешь порог больницы, уже готов «к новым трудовым подвигам и победам».

А теперь? Промозглое серое утро, солнце прячется от противного моросящего мелкого дождя где-то глубоко за горизонтом, скупое на свет и тепло, и ты в безликой толпе, в бесформенной человеческой массе непроснувшихся тел вяло течешь по улице, так же вяло затекаешь в вагоны метро, наглухо запечатывая их этим человеческим сургучом — да так тесно и плотно, что внутри переполненных бочек на колесах совершенно не останется места даже для глотка свежего воздуха — и сонно тащишься по московским подземельям, лениво переваливаясь с ветки на ветку, смешиваясь с такими же безликими спящими массами жителей других районов мегаполиса. И в конце пути сам не понимаешь, как тебя донесло до рабочего места, ведь внутри себя ты все еще спишь в своей теплой мягкой постели, надежно защищающей тебя от темного холодного негостеприимного осеннего мира.

А вот еще напасть: за время летнего отдыха молекулы человеческих тел начисто позабыли привычные траектории своего движения по линиям и переходам метро, и хаотическое броуновское перемещение людей в общественном транспорте то и дело создает пробки на и без того трудном пути.

Во всей этой безысходности яркими искрами — школьники, особенно младшеклассники. Подлинная радость встречи после летней разлуки, заливистый звонкий детский смех, а у некоторых — цветы для любимых учителей. Или потому, что мама сказала, что так положено? Вот она, стоит за спиною школьника, зеленая от того, что пришлось проснуться сильно раньше, чем организм привык за лето, и, кажется, уже совершенно индифферентная к происходящему вокруг.

Вообще, в тоске московской осени во многом повинны именно взрослые. Вы посмотрите вокруг себя: эти переполненные вселенской скорбью лица, эти зыркающие из-под самых бровей глаза, в которых страх перемешался с брезгливостью и злобой, эти опущенные ниже некуда уголки рта, делающие лицо похожим на древнегреческую трагедийную маску… А ведь как мало надо было бы, чтобы согреть мир: только приподнять эти самые уголки рта на пару сантиметров, да перестать ненавидеть всех и вся!

Но в плотно набитом утреннем транспорте очень сложно избавиться от ненависти, когда на твоей ноге уже третью остановку стоит грузная женщина, в лицо жарко дышит вчерашним перегаром гражданин с глубокими следами асоциального поведения на лице, а по ушам бьет неприятное шипение из дешевых наушников парня с засаленными дредами, которые он старательно запихивает тебе прямо в рот.

И все же попробую. Сосредоточусь полностью на приветливой улыбке, и тогда внимания для всех этих досадных мелочей, окружающих мое утро, попросту не останется.