Четверг с чистого листа. Я лечу в Чечню

День как-то не задался с самого утра. Мы едва не опоздали на нужный Аэроэкспресс, и прибыли в Домодедово уже к концу регистрации на самолет. Мой друг и попутчик, неопытный в вопросах авиапутешествий, набравший в ручную кладь самых разных флакончиков косметики в подарок родным, был вынужден расстаться с ними на стойке досмотра: все емкости объемом более ста миллилитров пришлось выкинуть в мусорное ведро, и эта процедура повергла несчастного в глубочайшее уныние.

Лететь в Грозный нам предстояло на микроскопическом CRJ-200, этаком летающем микроавтобусе на сорок посадочных мест. Разместившись в тесном салоне и пристегнув ремни, я прильнул к стеклу иллюминатора в радостном ожидании взлета. Но на лице моего приятеля не было никакой радости, он все еще переживал непредвиденную потерю, и даже то обстоятельство, что через пару часов он окажется на родине, совершенно не радовало его.

Самолет вырулил на взлетную полосу, набрал скорость и стремительно оторвался от земли. Наземные постройки быстро уменьшались, и уже казались совсем игрушечными, когда я обернулся к соседнему креслу, чтобы поделиться радостью наблюдений с приятелем. Но делиться радостью было не с кем: сознание у моего друга полностью отсутствовало, а худое тело его, изогнувшись в противоестественной позе, едва подавало признаки жизни.

Я быстро проверил пульс, и, убедившись в его наличии, приступил к спасению погибающих. Моею гипотезой был сосудистый коллапс: из-за резкого набора высоты организм моего приятеля не справился с перегрузками, кровь от мозга отлила в более дистальные отростки туловища, и он отключился. Поэтому я принялся делать то, что всегда надлежит делать в подобной ситуации: стал налажтвать мозговой кровоток, пытаясь опустить голову товарища между колен, что в условиях тесной кабины экономического класса стало довольно-таки нетривиальной задачей. Мышиная возня на наших местах быстро заинтересовала окружающих пассажиров: они начали оглядываться, давать советы и тянули стаканы с водой. Я, пытаясь сохранить остатки самообладания, старался как можно вежливее отказываться от несвоевременной помощи.

Тем временем, сознание к моему приятелю вернулось, но стало от этого лишь хуже: полностью дезориентированный, он паниковал, хватал ртом воздух и очень глубоко и часто дышал. Набухшие вены проступили по всему его телу, и я даже начал волноваться, а нет ли здесь какой врожденной сердечно-сосудистой аномалии, противопоказания для авиапутешествий? Надо сказать, ситуация для меня была нетипичной, поэтому мысли мои путались, и перебрать все возможные аномалии у меня никак не выходило. Поэтому я решил для начала попытаться успокоить друга.

Самолет уже набрал необходимую высоту, оставив Москву далеко позади, а паника на борту все продолжалась. Мой приятель никак не хотел успокаиваться, несмотря на все мои увещевания, просьбы и даже угрозы. Ко всему, он продолжал глубоко и часто дышать, отчего руки его свело судорогой, и они онемели. В ужасе глядя на собственные неестественно скрюченные пальцы, он паниковал все сильнее, и окончательно потерял самообладание.

Короче говоря, я попросил у стюардессы бумажный пакетик, и заставил приятеля дышать туда. Корвалола, чтобы успокоить шалящие нервишки, на борту все равно не оказалось, поэтому оставшиеся полтора часа пути я летел, слушая размеренное шуршание пакетика над левым ухом.