Дедом морозом тоже, надо полагать, непросто быть… трудно быть тем, в кого почти никто не верит. А верит ли кто-либо в меня?
Хорошо, что моя мама не читает фейсбук.
Я на велосипеде. Возвращаюсь из пригорода, кручу педали под стенания Метью Белами о том, как жизнь не удалась. Набегающий ветер небрежно треплет мои давно вопящие о стрижке волосы, грязь непросохших от дождя луж кометами летит испортить свежестиранные джинсы. Тридцать километров в час.
Когда в тебя никто не верит, надо ли трудиться, нажимая педали, нужно ли двигать свое тело вместе с железякой велосипеда вперед, в пространство, увеличивая вселенскую энтропию и приближая ее тепловую смерть?
Хорошо, что моя мама не читает фейсбук.
Сорок восемь километров в час. Велосипед уверенно схватился за уклон и тащит меня за собой; хорошо смазанный, он разгоняется сам по себе, даже педали крутить не надо. Метью вдруг глохнет с одной стороны, набегающим потоком воздуха наушник вырвало из уха, теперь только свист.
Свист и растущая преграда зеленого забора прямо перед глазами.
Заборы. Страна заборов. Моему иностранному гостю пришлось немало постараться на днях, чтобы понять, почему в его норвежской деревне так похоже на нашу все, кроме заборов, которые мы тут воздвигаем прежде, чем приступаем к строительству дома, в котором будем жить.
И на кладбище каждый тоже лежит за своим собственным забором. Пятьдесят шесть километров в час, и металлопрокатная поверхность аккуратного зеленого заводского цвета уже почти перекрыла небо.
Если в тебя никто не верит, стоит ли существовать? Или вот так вот размазаться тонким слоем об забор, чтобы получившийся паштет пришлось закопать в закрытом ящике?
Вокруг моего ящика, забор, пожалуйста, не стройте.
Хорошо, что моя мама не чттает фейсбук.
Шестьдесят два километра в час, рекорд. В последний раз такая скорость привела меня к столкновению с большегрузом на загородной трассе и продолжительному полету в кювет. На левой руке до сих пор розовеют рубцы, которыми кожа затянулась после того полета — а ведь уже почти три года прошло, пора бы и побелеть! Велосипед держать ровно уже почти совсем невозможно. Остатки Метью Белами вылетели и из левого уха тоже.
Теперь только свист. И стена забора, набегающая, со скоростью поезда метро. Стоит ли жить, если в тебя никто не верит?
Возможно. Вот только в меня — верят. Спасибо вам, верящим, и простите, что не перечисляю по именам — мало времени, я отчаянно торможу, я веду велосипед юзом, я почти падаю, но все же умудряюсь вовремя свернуть прямо в трех метрах от зеленой твердыни чьего-то собственничества.
И я еду домой. Спасибо, что вы есть. И, черт побери, как же хорошо, что моя мама не читает фейсбук!