Если вы вдруг всерьез думаете, что в московском здравоохранении все хорошо (ну, или хотя бы налаживается), то вынужден вас огорчить. В московском здравоохранении все плохо. Наверное, немного лучше, чем в среднем по России, но все равно отвратительно, невообразимо плохо.
Под дружный хор продажных чиновников министерства, рапортующих о ремонтах в стационарах, закупках нового оборудования, улучшении материального обеспечения больниц и поликлиник, повышении зарплат врачей происходит распад системы здравоохранения, причем умирающий организм российской медицины рассыпается с катастрофической скоростью.
В богадельне я работаю немногим меньше года, и вот что произошло за это время:
Сократился коечный фонд больницы. Под предлогом «оптимизации» закрыто несколько отделений, в том числе столь необходимое нашему многомиллионному городу отделение пересадки почки. Часть отделений потеряли койки и ставки врачебного и среднего медицинского персонала. На освободившееся место в главном корпусе переводятся терапевтические отделения, которые находились в новом отдельно стоящем больничном корпусе. Как по вашему, что откроется в освободившемся, таком замечательном и удобном, здании больницы? (подсказка: ничего бесплатного).
Практически ликвидирована транспортная служба. Жалкие ее остатки, четыре санитара в смену, физически не справляются с перевозкой по нашей дежурной скоропомощной больнице такого количества пациентов. А если учесть, что расположение отделений в нашем стационаре планировал явно альтернативный разум (чего стоит только оперблок на 13-м этаже при реанимациях на втором!), да прибавить к этому хроническую нехватку перегруженного среднего медперсонала, остается только удивляться, почему департамент здравоохранения до сих пор не засыпали жалобами пациенты, которым приходится после операции по часу и более лежать в коридоре оперблока в ожидании, пока их перевезут в отделение.
Вообще удивительно, как у нас еще не зашкаливает смертность, ведь в больнице регулярно возникают перебои с самыми простыми, но такими необходимыми лекарствами! Больничная аптека то и дело заявляет, что нет атропина, или мезатона, или банальнейшего калия хлорида! Все это — копеечные препараты с длительными сроками хранения, не требующие при хранении никаких особых условий, поэтому меня всякий раз мучает вопрос — почему? Как? Как происходит, что этих препаратов нет?! Эти лекарства жизненно необходимы в реанимации и интенсивной терапии многих неотложных состояний! Зато часто внезапно обнаруживаются неизрасходованные запасы дорогостоящих препаратов, которые предписывается назначать направо и налево, лишь бы списать остатки (мудрая система бюджетного финансирования работает таким образом, что если больница сэкономит какие-то средства в текущем году, то в следующем она получит на столько же меньше)
О показаниях и противопоказаниях к лечебным мероприятиям, процедурам, назначению тех или иных препаратов — отдельная песня, лежащая далеко за пределами моего понимания. В отсутствие стандартов и протоколов, крайним всегда остается врач: сегодня его накажут за одно, а завтра — ровно за противоположное.
Новое оборудование? О, да. Но, как обычно, бессмысленно и беспощадно: дорогущий прибор и один комплект одноразовых расходников к нему. О том, что одноразовые во всем мире медицинские расходники в России тщательно стерилизуют и многократно используют, пока пластик, не расчитанный на такое применение, не начнет рассыпаться в труху, а металлические лезвия не затупятся наглухо, думаю, не стоит и упоминать.
Зато в больнице целый новый отдел по платным медицинским услугам. Догадываетесь, кто окажется крайним, когда платные больные начнут помирать из-за нехватки элементарных лекарств, отсутствия четких протоколов и прочих причин чисто административного характера?
«Подумаешь, — скажет среднестатистический обыватель, которому телевизор откусил мозг, — Врачи сами знали, на что идут, и вообще, они за то, что просиживают штаны в своих полуклиниках, деньги лопатой гребут, и зарплаты им все время повышают». Действительно, когда головы из зомбоящика показывают покрашенные свежей краской (местами даже в два слоя) корпуса больниц, врачей в белых халатах, а потом аляповатую диаграмму роста средней зарплаты медиков, может сложиться впечатление, что мы катаемся как сыры в масле, а брюзжим только из-за ненависти к больным. Так вот, карапузики, телевизор вам (о, сюрприз-сюрприз!) врет. Вернее, он не врет, он говорит вам не то, что должен. Средняя зарплата — это как средняя температура по больнице, когда складывают все зарплаты медиков (санитарок, главврачей и не забывают добавить почти миллионный оклад министра и ее заместителей), после чего делят получившееся число на поголовье и получают среднее арифметическое. Оно настолько же далеко от реальной картины, насколько северный полюс от южного («Я ем мясо, ты — капусту, а в среднем мы едим голубцы»). И потом, статистика лукавит, учитывая зарплаты, а не ставку. Почти все врачи работают больше, чем на одну ставку, потому что на одну ставку есть нечего. Я вот, например, работаю по 240-260 часов в месяц, в том числе 60-80 часов ночных дежурств. И я зарабатываю за напряженную работу такой продолжительности фантастическую сумму немногим более 50 тысяч рублей. В Москве. В регионах все куда хуже. И, кстати говоря, структура моей зарплаты за год, что я работаю, сильно изменилась (чтобы ее можно было без нарушения ТК сокращать) и сама сумма немного уменьшилась — и все это на фоне нездорового оптимизма говорящих голов из телевизора. Добавьте сюда то, что мы — бюджетники, и наши зарплаты можно в добровольно-принудительном порядке пускать «на Крым», «на Олимпиаду», да хоть на озеленение Луны, коли перед мудрым руководством государства встанет такая задача…
Я не жалуюсь, я очень люблю свою работу. Но когда я вижу, как разваливается здравоохранение, хочется завыть от тоски. А еще чисто по-человечески бесконечно жаль пациентов, которые помимо своей воли в этот бардак попадают в надежде на помощь.