Затяжной отпуск — как затяжной прыжок с парашютом. Никогда с парашютом не прыгал, но мне представляется именно так: сначала до одури страшно перед неизвестностью, потом захватывает дух и эйфория, потом открывается купол, и ты паришь, наслаждаясь прекрасными видами, затем становится все скучнее и скучнее, и вот уже надоело совсем, скорей бы приземлиться — и как только осознаешь эту мысль, так земная поверхность начнет стремительно приближаться, и снова страх — не переломать бы ноги.
А может быть, с парашютом все не так — ведь я никогда не прыгал. Но с моим месячным отпуском все вышло именно таким образом. Вырвавшись из повседневной рутины, я первым делом почувствовал радость и облегчение. В этой легкой эйфории незаметно пролетела первая неделя, затем был замечательный минский уик-энд, тоже промелькнувший яркой падающей звездой и растворившийся во времени, оставив после себя приятное послевкусие драников и лидского пива; к исходу второй недели отдыхать надоело и захотелось на работу.
Раньше я всегда старался брать отпуск не длиннее трех недель, и к концу третьей недели желание работать становилось настолько острым, что вернуться обратно в карусель повседневности никогда не составляло проблемы.
Но за рубежом третьей недели отпуска, оказывается, притаилась опасность. Словно лампочка, которую забыли выключить, мое желание работать неожиданно перегорело и сменилось настоящей апатией. День ото дня я смотрел, как меняется число в календаре, и с тоскою провожал каждую минуту истекающего отпуска. К концу отведенного времени я подошел опустошенным и, по ощущениям, совершенно не отдохнувшим.
Работать после отпуска не хотелось. Совсем. Впервые в жизни. Вставать, как и прежде, в половине шестого утра, получалось с огромным трудом. Переполненное метро вызывало раздражение, а утренние сумерки, в которых происходил мой путь в богадельню, навевали одну тоску. На горизонте показался линкор депрессии и медленно, но верно, стал приближаться.
Нужно было что-то делать, пока осенняя хандра не переросла в настоящую болезнь. И я, не придумав ничего лучше, решил, что просто буду двигаться. Просто следовать предложенному расписанию: превозмогая усталость и сон подниматься по утрам по будильнику; пытаясь разглядеть хотя бы что-нибудь положительное таращить глаза в утренних сумерках; налаживая душевное равновесие восстанавливать привычки, нарушенные отпуском.
Например, не раздражаться утреннему пассажиропотоку в метро, а вместо этого сочинять что-нибудь в телефоне — что я, собственно, сейчас и делаю. И, вы знаете, помогает.
Кстати, моя станция. Пора на любимую работу!