Лучше не стану сегодня ничего писать, все равно ничего путного из этого не выйдет. Уж точно не получится ничего хорошего: минувшей ночью добрую часть моей души выжгли своим зловонным дыханием алкоголики, занесенные в стены богадельни невесть каким ветром, и образовавшиеся пустоты заполнились обжигающей лавой ненависти к этим оскотинившимся пародиям на человека.
Нельзя ненавидеть, ненависть — плохо! Но она точит меня изнутри; злоба, как сорвавшаяся с цепи бешеная псина носится в замкнутом пространстве кругами, распаляясь, разгораясь все сильнее — меня трясет.
Вдохнуть. Выдохнуть. Вдохнуть.
Зачем, с какой целью вообще тратятся эти сотни тысяч рублей в виде материального обеспечения, амортизации оборудования? Почему в песок закапываются тысячи человекочасов напряженной и неблагодарной работы сестер, врачей и санитарок? Мы вылечиваем алконавтов только затем, чтобы они снова уселись за стакан, а потом по пьяной лавке угодили в мясорубку железнодорожного транспорта, устроили поножовщину между себе подобными, или, чего доброго, напали на ни в чем неповинного постороннего человека!
Или вот еще вариант: бухать беспробудно недели напролет, пока распухшая до размеров огромного арбуза печень не сдавит гнилое сердце в тиски, не зальет легкие выпотом… Или блевать до потери сознания и разрыва слизистой желудка, потом еще двое суток блевать кровью и лишь затем, поздней ночью вызвать скорую и повелевающим тоном распорядиться отвезти свое дражайшее туловище в больницу!.. А что, сегодня ночью именно так и было. Пьяный обрыган с освиневшими, тупыми глазами, заблеванный кровью, вонючий, немытый, панибратски отдавал распоряжения персоналу клиники и всячески вставал в позу, угрожая жалобами в самые разные инстанции.
Зря. Моя работа — зря! От осознания бесполезности собственного труда хочется застрелиться. Тупая злоба…
Вдохнуть. Задержать дыхание. Выдохнуть. Еще раз.
Я работаю не для того, чтоб спасать бесполезных обрыганов. Я работаю потому, что еще есть люди, которые действительно нуждаются в моей помощи. Я работаю не зря.